Холодные звезды - Страница 34

– Это все из-за него… не надо было нам лететь… – из-под ее ресниц выкатилась слезинка и скользнула по щеке вниз, – он во всем виноват.

Я знала, о ком речь. Кай уже нанизывал куски мяса на палку. На этот раз, заметив наши взгляды, он отвернулся первым. Я вздохнула. Надо было согласиться с подругой. Но почему-то вместо этого выпалила:

– Не говори так! Мы с тобой живы сейчас только благодаря ему.

Рука Кати напряглась в моих ладонях.

– Ты что, защищаешь его? – хрипло воскликнула она. – Дана! Почему?..

Подруга не договорила, ее лицо исказила гримаса боли. Невысказанный вопрос так и повис в воздухе между нами.

– Это долго объяснять, – пробормотала я, – когда тебе станет лучше и мы найдем Лизку, обещаю, мы сядем втроем, и я вам расскажу, какого страху тут натерпелась. А пока тебе нужно набираться сил. Об остальном я позабочусь.

Взгляд у Кати снова поплыл, глаза закрывались.

– Лизка его простит… это же наша Лизка… – сонным голосом произнесла она напоследок и отключилась.

В воображении возникло счастливое воссоединение ее сестры со своим парнем. Надо ведь радоваться, представляя себе, как подруга, живая и здоровая, бежит нам навстречу, а Кай подхватывает ее на руки и кружит, кружит, кружит…

Украдкой я опять взглянула в сторону костра. С деловитым выражением лица Кай вытирал окровавленные руки пучком травы. Рядом у колена торчал воткнутый в землю нож. Я невольно усмехнулась. Может, девушек, на которых у него романтические виды, он и кружит. А вот соратниц по выживанию – потчует дохлыми крысами.

Хорошее настроение тут же испортилось. Я приблизилась к огню, присела неподалеку от Кая и протянула ладони к теплу. Капли жира срывались с кусков мяса и с шипением плавились на углях. Ноздри защекотал аромат, слюну пришлось сглатывать два раза. Но рядом валялись горка потрохов и шкурки, как напоминание, что передо мной совсем не молодой барашек и не нежная курочка. Я задумалась о том, каковы протурбийские крысы на вкус. Наверняка жесткие, как подошва, и вонючие.

– Бизон так и не появляется, – проворчала я.

– Захочет жрать – придет. Как твоя подруга? – Кай потянулся поворошить палочкой угли.

– Тебе правда интересно? – засомневалась я.

– Почему бы и нет? – равнодушно ответил он.

Я вздохнула.

– Кате лучше. Она очнулась, но потом опять уснула. Мог бы и не спрашивать, если делаешь это просто из вежливости. Но спасибо, что спросил.

Кай нахмурился.

– Не обнадеживайся раньше времени. Иногда больным становится лучше, перед тем как… – он покосился на меня и добавил: – В общем, неоправданные надежды отбирают силы. Думай о хорошем, но готовься к худшему, как говорится.

– Слушай, – не выдержала я, – ты можешь хоть раз просто промолчать и оставить свои советы при себе, а? Моя подруга очнулась! После катастрофы! Я хочу радоваться! Я имею право радоваться! И я буду радоваться! Ты что, удовольствие получаешь, когда говоришь мне мрачные гадости о том, что все умрут? Ты что-нибудь позитивное, настраивающее на приятный лад хоть раз можешь мне сказать?

Кай отложил палку, повернулся ко мне и посмотрел долгим серьезным взглядом. Я стиснула зубы и исподлобья уставилась в ответ, готовая броситься на него, как только попробует еще раз высказаться. Самое умное, что он мог сделать в этой ситуации, – просто промолчать. Но Кай все-таки открыл рот и произнес суровым тоном:

– Крыса вкусно пахнет.

От неожиданности я потеряла дар речи. Даже злость вся прошла, растворилась, как дымок над мясом. Оценив еще раз трагичную гримасу Кая, мою фразу, после которой он это сказал, и дразнящий аромат в одном флаконе, я не выдержала и расхохоталась. По его губам тоже скользнула улыбка, такая быстрая, что мне захотелось протереть глаза.

– Ты это специально, да? – простонала я.

– Что специально, Белоснежка?

– Специально про крысу напомнил?

Он пожал плечом, губы продолжали кривиться в ухмылке.

– Ты злишься или смеешься, главное, что не плачешь.

Зря он это сказал. Я почувствовала неловкость, и смех прошел. Просто на секунду показалось, что вот здесь и сейчас, у костра, мы с Каем и крысой на вертеле – так и должно быть. Что это просто и естественно – ржать, как чокнутые, над какой-то глупостью. И плевать, что мир вокруг рушится, что все мы вот-вот умрем. Что жить одним моментом – это даже неплохо. Потому что в следующую секунду этого момента можно уже никогда не испытать…

А еще проклятая крыса на самом деле до одурения вкусно пахла.

Но потом Кай напомнил, что просто отвлекает меня, и очарование пропало.

– Научи меня есть крысу, – зачем-то сказала я.

Он с подозрением оглядел меня с ног до головы, словно ожидал, что вот-вот передумаю. Я только выше вздернула подбородок.

– А не выплюнешь? Я не хочу просто так переводить то, что могу съесть сам, – поддразнил Кай.

– Э-э-э… – растерялась я.

– Ладно, ладно. – Он снисходительно усмехнулся.

Выбрав среди кусков тот, который был поменьше, а следовательно, лучше успел прожариться, Кай аккуратно снял его с огня.

– Иди сюда, – позвал он меня таким тоном, каким мужчина зовет женщину в постель.

Содрогаясь от собственной смелости и уже ругая себя за безумный поступок, я придвинулась. Мясо замаячило перед самым лицом. Вблизи удалось разглядеть волокна, превратившиеся в обещанную поджаристую корочку. Пахло это все лучше, чем самое изысканное жаркое. Но перед глазами снова возникли черные носы и пушистые мордочки. В ответ из глубины желудка поднялся тревожный позыв.

– Да ты не смотри, не смотри, – теплая и пахнущая костром ладонь Кая опустилась мне на глаза, – рот открывай…